Так, или почти так, думал Бобров, всегда склонный к широким, поэтическим картинам; и хотя он давно уже отвык молиться, но каждый раз, когда дребезжащий, далекий голос священника сменялся дружным возгласом клира, по спине и по затылку Андрея Ильича пробегала холодная волна нервного возбуждения. Было что-то сильное, покорное и самоотверженное в наивной молитве этих серых тружеников, собравшихся бог весть откуда, из далеких губерний, оторванных от родного, привычного угла для тяжелой и
опасной работы…
Но передняя тройка уже рванулась вперед, за ней задняя. Ямщики ругались…
Опасная работа спуска не позволяла неуказанной остановки, и казаки сами поняли это. Они дали ямщикам проехать и даже не задержали нас, только заглянув в лица…
Два военных врача (один из них еврей) работали неутомимо в линии огня, перевязывая раненых, и когда наши войска стали отходить, доблестные истинные «друзья человечества», несмотря ни на какие убеждения, не оставили свою
опасную работу, пока не довели её до конца.
Неточные совпадения
«Приходится соглашаться с моим безногим сыном, который говорит такое: раньше революция на испанский роман с приключениями похожа была, на
опасную, но весьма приятную забаву, как, примерно, медвежья охота, а ныне она становится делом сугубо серьезным, муравьиной
работой множества простых людей. Сие, конечно, есть пророчество, однако не лишенное смысла. Действительно: надышали атмосферу заразительную, и доказательством ее заразности не одни мы, сущие здесь пьяницы, служим».
Не прошло недели деревенского житья, как Надежда Васильевна почувствовала уже, что времени у нее не хватает для самой неотступной
работы, не говоря уже о том, что было бы желательно сделать. Приходилось, как говорится, разрываться на части, чтобы везде поспеть: проведать
опасную родильницу, помочь нескольким больным бабам, присмотреть за выброшенными на улицу ребятишками… А там уже до десятка белоголовых мальчуганов и девчонок исправно являлись к Надежде Васильевне каждое утро, чтобы «происходить грамоту».
Нам скоро попалось несколько обмелевших барок. Около них кипела самая горячая
работа; десятки бурлаков стояли в воде с чегенями и под дружную «Дубинушку» старались столкнуть барку.
Работа пятидесяти-шестидесяти человек при пятнадцати тысячах груза на каждой барке — крайне тяжелая и
опасная.
Я вижу людей, работающих в пользу идей несомненно скверных и
опасных и сопровождающих свою
работу возгласом: «Пади! задавлю!» и вижу людей, работающих в пользу идей справедливых и полезных, но тоже сопровождающих свою
работу возгласом: «пади! задавлю!» Я не вижу рамок, тех драгоценных рамок, в которых хорошее могло бы упразднять дурное без заушений, без возгласов, обещающих задавить.
Промысел чрезвычайно
опасный, так как в наказание за это полагаются каторжные
работы и, кроме того, дикая природа сама по себе представляет много трудностей.
Как будто все, что он узнал в течение жизни, полюбил и передумал, разговоры с товарищами, книги,
опасная и завлекательная
работа — бесшумно сгорало, уничтожалось бесследно, но сам он от этого не разрушался, а как-то странно креп и твердел.